Говорить о войне не любили, страшной была правда

Как менялось отношение общества к Дню Победы. Как хочется изменить его в сознании новых поколений   В 60-е годы День Победы не отмечали - скромничали  

Так получилось, что о ветеранах Великой Отечественной я пишу всю жизнь. И поскольку с журналистикой связалась рано, со школьной скамьи, и оба моих родителя воевали, в поисках фактуры можно было особо не напрягаться. А просто вести домашнюю летопись из жизни этого поколения, фиксируя перемены в отношении к теме.

Например, в 60-е годы День Победы в стране не отмечался. Не помню, чтобы его отмечали и дома. Отец, правоверный коммунист, не подвергавший сомнению решения партии, объяснил мне, что в первые годы после войны этот день действительно праздновали, но правильно решили сверху: советский народ не злопамятен, ему не пристало хвастаться победами.

А вот День Советской армии отмечали, и именно тогда-то чаще всего и вспоминали про фронтовиков. Однажды пригласили и моего папу. Я, оробев, встала вместе со всеми, когда он, в военной форме, позвякивая медалями, вошел в класс.

Ордена Красной Звезды и Отечественной войны II степени, гвардейский значок, медали «За оборону Киева», «За оборону Сталинграда», «За взятие Кенигсберга», «За боевые заслуги», «За победу над Германией»… Никогда раньше я его при таком параде не видела!

Рассказывал он мало и что-то несерьезное - вроде того, как они взяли в плен первого немца и он у них три котелка каши съел. В классе смеялись, но глаза у отца были грустные. Больше он никогда не выступал. Говорил, что больно и трудно вспоминать те годы.

Мне, если настаивала, доставались какие-то негероические, ненужные, как тогда казалось, подробности: как застала врасплох их первая бомбежка в Карпатах, выскочив из казармы в одном нижнем белье, он увидел товарищей, разорванных на куски… Как оставшиеся в живых не могли есть – три дня подряд уезжала от них кухня нетронутой.

  Негероические подробности героического времени  

И мама на мои расспросы тоже вспоминала негероические подробности: как трудно было им, девушкам-связисткам, поддерживать гигиену, когда кругом мужики да голая степь, ни кустика. И какие же они тяжелые, катушка и винтовка, когда ползешь по полю, ища под обстрелом обрыв проводов…

Так что героические детали для статьи в местную молодежную газету я узнала не от них, а из хранившихся дома в заветной шкатулке благодарных писем - от однополчан и маршала Советского Союза Рокоссовского: «Мы помним и всегда будем помнить, как отважная девушка Анна под жесточайшим огнем противника прокладывала нам линию связи через Донец, Днепр, Неман, Вислу и Одер, вдохновляя своим примером однополчан на боевые подвиги… Как вы вместе с нами встречали День Победы на земле поверженного в прах врага в городе Свинемюнде…»

Почерпнула эмоциональных подробностей и у Твардовского: «Переправа, переправа! Берег левый, берег правый, снег шершавый, кромка льда... Кому память, кому слава, кому темная вода… И увиделось впервые, не забудется оно: люди теплые, живые шли на дно, на дно, на дно...»

Редкие военные снимки, крохотные, ажурно обрезанные, запечатлели ослепительную красоту и молодость моих гвардейцев. Они подсказывали: были в них и другие чувства, кроме патриотизма и ненависти к врагу.

Но родители, прошедшие в понтонно-мостовом батальоне Гвардейской дивизии всю войну, в разное время демобилизовавшиеся и поженившиеся только спустя два года после войны, о них говорить тоже не любили. «Любовь? Уж и не знаю, была ли она», - вздыхала мама.

«Конечно, была! – утверждала я в своем опусе «Папа, мама, война и я». - Просто за двадцать послевоенных лет вы о ней забыли, наверное, вы стареете, мои дорогие родители.

Вам кажется, что всегда было так: мама, запахнув свой старенький халат, каждое утро шла на кухню варить кофе, а папа, пропустив обеденную рюмочку, садился за пианино и, закрыв глаза, играл «Подмосковные вечера»… Но я-то знаю – все было совсем не так».

  Война кончилась! Мои родители в 45-ом   Много лет хранили газетную вырезку  

Напоминаю: в то время живых участников войны было много, почти в каждой семье, они считались самыми обычными людьми, никакими не героями…

Говорить о войне они не любили – и из скромности, но больше из осторожности. Правда о войне была слишком ужасна, и общество к ней было абсолютно не готово. (Да и готово ли сейчас, раз с таким упорством возрождаются попытки реанимировать главного людоеда? А писатели-фронтовики Астафьев и Никулин, рассказавшие правду о цене Победы, клеймятся как предатели?)

Так что живые свидетели не зря тогда помалкивали. В газетах же преобладал суконный язык, в описаниях войны акценты делались на боевых операциях и массовом героизме.

Но родители оценили мою попытку разглядеть в их военной юности простые человеческие чувства. И много лет хранили газетную вырезку в той самой заветной шкатулке.

  Дедуля в прямом эфире рассказывал и плакал  

Через двадцать лет, в 80-е, отношение и к празднику, и к фронтовикам несколько поменялось. 9 Мая уже отмечалось - правда, только салютами, парады на Красной площади проходили к десятилетиям даты. В регионах праздновали совсем скромно.

Мне, работавшей тогда на одной из дальневосточных студий телевидения, поручили подготовку цикла к 40-летию Победы.

Будущих героев передачи - «неокученных», неизвестных - было еще полно. Правда, они абсолютно не сознавали своей исторической ценности! Награды теряли, дарили в качестве игрушек своим внукам. Приходилось перепроверять их рассказы, запрашивая военкоматы и даже Центральный архив Советской армии. Помню первого героя, шахтера-пенсионера, открывшего цикл «Рядовые Победы».

Было ему немногим больше 60-ти, как мне сейчас. Но тогда он казался стариком, впечатление усиливало почти полное отсутствие зубов. Он пообещал к эфиру их вставить, я ему названивала, интересуясь процессом, пока не услышала по телефону вполне приемлемую речь.

Дедуля, дважды кавалер ордена Славы, был разведчиком в партизанском отряде, имел личный счет языков, убитых немцев и подорванных поездов. О своей потрясающей военной биографии он рассказывал скупо, но в одном месте постоянно плакал – и в предварительной беседе, и на тракте, и в эфире.

Когда вспоминал свою первую любовь в партизанском отряде - спасенную от немцев девушку-еврейку. После войны он потерял с ней связь, но старую, затертую фотографию своей любимой сохранил, и именно она, а не ожившие в памяти боевые подробности, вызывала у него сильные чувства.

  Гвардии сержант Анна Сальникова и гвардии капитан Вадим Васильев   У моих героев-фронтовиков было похожее детство  

Помню, что во время эфира (в те годы он был живой, пленку берегли) вместе с героями цикла переживали до слез все авторы программы – режиссер, оператор, ведущая… Сильные эмоции, судя по обширной почте, передача вызывала и у телезрителей. Не было сомнений - в обществе отношение к этой теме поменялось.

Казалось, что для правды включен красный свет, а авторов таких программ ждет ковровая дорожка. Отнюдь! У цикла были серьезные препоны, и преодолела я их абсолютно случайно.

У всех моих героев-фронтовиков оказалось похожее детство. Отец репрессирован, мать лишают работы, выгоняют с квартиры… Детдом. Один к одному, все шесть программ.

Я столкнулась с системой, о которой тогда еще, в 85-м, не писали. Не было еще «Архипелага Гулага» Солженицына, «Колымских тетрадей» Шаламова… Доклад Хрущева на XX съезде партии, «Один день Ивана Денисовича» были далеко в прошлом и успешно забыты – и обществом, и государством.

Вся последующая эпоха Брежнева-Андропова-Черненко о культе личности не заикалась. О размере сталинского геноцида никто из нас не знал. О том, насколько катастрофа была массовой, лично я поняла, лишь знакомясь с биографиями ветеранов.

Главный редактор телевидения потребовал места в сценарии, связанные с «трудным детством», убрать. Мол, тема пока закрыта, и вообще, это не самое важное в биографии героев. Я на правки не соглашалась, ссылалась на перестройку, на неизбежность перемен.

Дошло до слез, которые, как оказалось, главный не выносил: замахал руками, подписал сценарий. И впоследствии, при подготовке других «Рядовых…», со мной не связывался.

А завесу молчания над этой темой - культ личности – на официальном уровне сняли через год, в 1986-м.

  Надо теперь их лишь любить и жалеть  

И вот оно пришло, вроде бы самое благодатное время для освещения ветеранской темы. Интерес общества к ней не просто огромен, а всеобъемлюще тотален. Потому что как-то вдруг выяснилось, что за все 70 лет у нашей страны была лишь одна безусловная, неоспоримая победа – это победа в Великой Отечественной войне.

Остальные оказались сомнительными, сошли на «нет» или вообще обернулись поражениями. Так что 9 мая стало сакральной датой для всех. Духовной скрепой, как сейчас говорят.

Эх, сейчас бы живописать героев - вполне в соответствии с поэтическим «лицом к лицу лица не увидать, большое видится на расстоянии». Да только мало кого осталось разглядывать! Живым участникам – всем за 90, они больны, ослабели душой и памятью, и все их силы уходят на борьбу за каждый оставшийся день.

Но именно сейчас педагоги, чиновники, пишущая братия рады заполучить фронтовиков на торжественные мероприятия, в так называемые проекты… И непременно в наградах, хотя носить их старикам уже тяжело чисто физически.

Опираясь на палки, поддерживаемые за локотки, они выходят на сцену, и взрослые с жалостью, а дети с ужасом смотрят на старческую немощь. Никому не нужны эти воспоминания – ни старикам, после которых смело можно вызывать неотложку из-за поднявшегося давления и сердечных перебоев, ни аудитории, которая вряд ли услышит из монологов что-то новое… И ведь не переспросишь – родные наши старики на живой диалог уже мало способны.

Гораздо труднее их просто любить и жалеть. Свести «на нет» в повседневной жизни то, что их расстраивает.

А это, прежде всего, наша медицина и все, что ей сопутствует. Трудно получить обезболивающие препараты, нужно регулярно, раз в неделю, выстаивать к заведующей отделением огромную очередь.

Трудно заполучить, из-за кадрового голода, врача-специалиста на дом – хирурга, невропатолога, онколога.

Но самые тяжелые испытания выпадают, если приходится на рентген и обследования вести ветерана в поликлинику.

Там в утренние часы, когда двери заветных кабинетов осаждают толпы спешащих на работу людей, начинается ужас. Мама опирается на мою руку, в другой, высоко поднятой, я держу ее ветеранское удостоверение, взывая: «Пропустите участника Великой Отечественной войны!» И обязательно из очереди слышу пару выкриков:

«Как они надоели! И когда уж помрут!» Крикунов не одергивают.

Уверена: 9 Мая эти крикуны и георгиевскую ленточку наденут, и на митинге прослезятся. Так легко любить – под звуки торжественного марша, в толпе ликующих… И так тяжело - в такое вот хлопотное утро среди спешащих, нездоровых людей…

  Общение - главное лекарство и витамин в этом возрасте  

Каждому ветерану дважды в неделю положен визит соцработника. Принести продукты из магазина, лекарства из аптеки. Не отказалась от такой бесплатной услуги и мама. Не потому, что она уж так ей нужна, а чтобы расширить круг общения, у 90-летних, редко выходящих из дома, он такой узкий!

Мама привязывается к работникам собеса как к родным, с нетерпением ждет их запланированного визита, расспрашивает о семье, о жизни, в праздники одаривает сладостями…

Необходимость общения с престарелыми клиентами прописана и в должностной инструкции самого соцработника. И не зря – это мощнейший психологический стимул продления жизни.

С нынешней соцработницей маме не повезло: та почему-то приходит только в обед (мама вынуждена прерывать трапезу, а потом ее возобновлять, разогревая блюда) и никогда не снимает верхнюю одежду.

Прямо в пальто садится за обеденный стол и, положив руки на скатерть, делает запись в специальном журнале посещений: «Проведена беседа, способствующая эмоциональной разгрузке».

Никакой беседы нет и в помине, даже дежурного вопроса о здоровье. Но мама не умеет и не хочет делать замечаний, считая, что поздно учить взрослого человека культуре.

Общение – главное лекарство и витамин в этом возрасте. Только стиль его надо менять. Не стариков, у которых за спиной зловещий букет заболеваний, побуждать говорить, а нам самим им что-либо рассказывать. Что угодно! Они рады любой информации, и жадно ее впитывают, даже если она о погоде.

В ближайшей школе маму не забывают, обиходили газон под ее окном («Открытая» писала об этом в номере 17 за 2013 год - «Моей маме - 90, позади война» ), поздравляют с праздниками.

Недавно, в канун Дня защитника Отечества, приходили пятиклассники вместе с учительницей, подарили конфеты. Отвечая на вопросы о боевом прошлом, мама мгновенно устала и разволновалась.

А потом она, сама бывшая учительница, еще и подозрениями омрачилась: откуда у школы деньги на сласти, уж не заставили ли родителей на них скинуться?..

Не нужны конфеты ветеранам - у них неплохая пенсия, есть возможность себя побаловать. Зато как они обрадуются, если им что-то расскажут о себе и о школе, покажут детские рисунки и поделки, прочтут стишок…

И последнее. Как хотела бы моя мама посмотреть в прошлом году Марш Бессмертного полка! Но не может, как и большинство ветеранов, пройти эти несколько кварталов до трибун. И заказать такси в это утро невозможно – улицы перекрыты задолго до начала торжества.

Неужели так трудно мэрии организовать доставку ветеранов к трибунам, а потом развести их – даже не по домам, а хотя бы по микрорайонам?

Почему все мы ликуем вместе, а они, главные виновники торжества, вновь у надоевшего телевизора?!

  Дню Победы – 65! Мама у своего дома в станице Георгиевской   Спросите себя: вы - хранители памяти?  

Да, пришло время, когда тяжесть воспоминаний – и по торжественным дням тоже - должны взять на себя дети и внуки героев. Выходить к микрофонам, кинокамерам, на сцену и рассказывать о своих отцах и дедах: где воевали, за что получили награды, кем работали в мирное время…

И, самое главное, какими же отличительными чертами характера, позволившими выстоять в том страшном испытании, они обладали?

Спросите себя: вы готовы пройти эту проверку на статус хранителя памяти? Рассказать, кто, где и когда изображен на фронтовых снимках семейного альбома? И безжалостно сравнить, чем же они от нас отличаются?

Много лет я дружила с одинокими ветеранами, о которых когда-то рассказала как журналист. Схоронившие жен, перенесшие инсульты и инфаркты, полупарализованные, они уже не выходили из дома, проводили дни у окна, поджидая кого-нибудь из узкого круга общения – участкового врача, работницу собеса или друзей.

Я навещала их по всем праздникам. Причем в эти дни я думала не столько о них, сколько о себе, знала, что не до веселья будет, и кусок в горло не пойдет, когда они там в одиночестве.

Поэтому загодя, а то и в праздник, тащила им кастрюльку с горячим, чарочку и пирог. Откупалась.

Зайти к ним было просто – ни глазка в двери, ни хитроумных запоров, часто даже не вопросительного «Кто там?». Звонишь - и тебе открывают. И так до сих пор, сужу по своей маме, которая впускает всех подряд, не слушая рассказов о мародерах под маской медиков и соцработников.

(Это поколение открытых дверей. Мы не такие доверчивые)

Я считала, что раз пришла, надо хоть чем-то облегчить их быт. Они же считали: раз я журналистка, а они люди с героическим прошлым, то наши встречи должны протекать в разговорах о значимых, глобальных вещах – политике, экономике, воспитании подрастающего поколения.

Но… какое надо иметь терпение или актерство, чтобы в сотый раз выслушивать одно и то же, вновь дивиться и радоваться письмам и снимкам, пожелтевшим от времени?

Поэтому я малодушно выбирала то, что полегче, попривычнее – пылесосила, перестилала постель, стирала. Они смотрели на эти хлопоты и принесенную еду равнодушно и даже с неодобрением.

(Это поколение не так зависит от еды и комфорта, как мы)

На прощание они обязательно старались чем-нибудь одарить – конфетами, шоколадкой, баночкой консервов… Во времена талонов, в конце 80-х, они совали мне банки икры, кофе из своего ветеранского пайка. Они не хотели даже слушать о том, что это валюта, что за эти штуки можно починить телевизор или протекающий кран.

(Это поколение больше любит отдавать, чем брать. Мы не такие, лишнее – пожалуй, но последнее… вряд ли)

  Марш Бессмертного полка, Пятигорск, 2014 год.   Они нам нужны больше, чем мы им  

У всех бывших фронтовиков кроме боевых наград есть и полученные в мирное время за трудовые отличия. Их часто даже больше, чем воинских. Увидеть бывших фронтовиков бездельничающими можно, если только их свалит болезнь и бессилие.

Когда мама жила в станице, ее огород резко отличался от соседских – такой на нем был порядок. А ей было уже далеко за 80.

Глава сельской администрации говорил мне, что огороды фронтовиков (пока у них есть силы, конечно) можно сразу определить по грядкам, размеченным колышками и щедрому урожаю.

(Это поколение отличается неистовым трудолюбием)

Сейчас полно чревовещателей, то и дело выдыхающих с самого дна организма:

- Сволочная страна! Зомбированный народ. Пакостная жизнь.

Они заглядывают в глаза:

- Слышали? Я говорил! То ли еще будет…

Давно убедилась: ноют и злятся именно те, кто мало в своей жизни испытал настоящего горя. Пессимизм и несчастье никак не связаны. Я уже писала, что биографии фронтовиков удивительно схожи. В детстве – голод, ранняя смерть близких, беспризорничество, сиротский дом. Война, многолетняя разлука с родными, ранения… Но какими же несокрушимыми оптимистами все они – на склоне лет – стали!

Люди, познавшие настоящее горе, настоящие трудности, никогда не склонны к печальным умозаключениям. Они знают худшие времена, знают, что все пройдет, душа все перетерпит, они научились радоваться мелочам.

(Из того, чем обладает это поколение, нам больше всего не хватает знания худших времен, уверенности, что сейчас отнюдь не конец света, все пройдет, перетрется трудом и терпением)

Короче, они нам нужны больше, чем мы им.

  Ольга ВАСИЛЬЕВА Пятигорск    
 
По теме
Здоровье – понятие многокомпонентное. Важно воспитывать не только физически крепкую личность, но и нравственно здорового, психически уравновешенного человека, умеющего адаптироваться к условиям современной жизни.
Здоровье – понятие многокомпонентное. Важно воспитывать не только физически крепкую личность, но и нравственно здорового, психически уравновешенного человека, умеющего адаптироваться к условиям современной жизни.
Здоровье – понятие многокомпонентное. Важно воспитывать не только физически крепкую личность, но и нравственно здорового, психически уравновешенного человека, умеющего адаптироваться к условиям современной жизни.
Апанасенковский РК КПРФ и первичная партийная организация села Киевка сердечно поздравляют Николая Николаевича ВАСИЛЬЕВА с 65-летием!
Медаль «За заслуги перед городом Ставрополем» является признанием заслуг перед городом Ставрополем и его жителями в деятельности, направленной на пользу города, обеспечение его благополучия и процветания.
Нефтекумский РК КПРФ и партотделение Нефтекумска сердечно поздравляют ветерана партии и труда Николая Николаевича ТРАЙДУКОВА с 85-летием!
О пожарах за прошедшие сутки - МЧС Ставропольского края Всего в Ставропольском крае произошло 10 пожаров. Из них 5 на открытой территории, еще 5 в частных домовладениях.
МЧС Ставропольского края
Поделились опытом - Краевая больница 24 марта 2024 года сотрудники Ставропольской краевой клинической больницы приняли участие в конференции с медицинской общественностью Пятигорска,
Краевая больница
Поэты и писатели земли Ставропольской - ЦБС города Лермонтова Кавказская земля подарила миру  своих замечательных деятелей культуры. Не только в нашем крае, но и за его пределами известны имена ставропольских писателей и поэтов.
ЦБС города Лермонтова
«Единая Россия» организовала для детей день книжных Колумбов - Единая Россия Активисты партии – работники библиотечной системы Александровского муниципального округа инициировали и провели в рамках «Недели детской и юношеской книги» ряд мероприятий для детей Специалисты библиотеки-филиала № 5
Единая Россия